Майча об Оле Касьян
Поезд пришел рано, и я, как ни медлила, была в подъезде в 5 утра. Пока раздумывала, стоит ли тревожить людей в такую рань, дверь открылась - меня ждали …
Директриса оказалась удивительной, я поняла это сразу чутьём «гадкого утенка». Меня умыли, накормили, уложили спать.
Я проснулась, когда за окном «всходило» солнце. Только закончились полярные ночи, и солнце появлялось часа на четыре. За горизонтом небо мощно подсвечивалось откуда-то снизу, Самого Светила видно не было, Само Оно появилось гораздо позже. Я валялась и зачаровано смотрела в окно. «Как спалось, дружочек…»
Мы сидим в ее комнате, болтаем, я - на диване, она - за туалетным столиком, перед зеркалом, я уже распаковала вещи и отдала ей письмо и фотографию.
Справа от зеркала висит фотография мужчины – эту снимает и крепит, привезённую мной:
«Пусть повисит недельку–другую» - смеётся «я его спрашиваю - что это твоя любовница? Да, говорит, конечно, все жены и дочери моих друзей мои любовницы». Мы собираемся и едем устраивать меня на полгода.
Она совсем другая – эмоциональная, живая - легко ревет и смеётся, болтает, иронизирует, рассказывает и совсем ненавязчиво и трогательно, заботится, куда-то возит, что-то показывает. Каждые выходные мы куда-то выбираемся - то в городок атомщиков, где я среди зимы плаваю одна во всем огромном бассейне утопающем в зелени, то на уху (какие там синие озера). Имандра - единственное изумрудно-зеленое, огромное, необыкновенно красивое озеро, потом зловещие Хибины, и вдруг буйно растущий парк среди чахлых вековых сосен (когда я вернулась в Калинин, мне показалось, что я еду по южному пышно-зеленому городу), а в Мурманске снег в июне. Как мне было уютно и удивительно с этим человеком, до сих пор вспоминаю её с теплотой и любовью.
“ Привет, дружочек! Пусть это будет нашим с тобой маленьким секретом… ”
(из её открытки)
|
