19 августа (понедельник).
Утро холодное, день ясный.
Опробовали лодку на воде и поплыли в одиннадцать часов утра. Плыть на лодке хорошо – сухо, легко. Используем казырское солнце для загорания.
(Только в лодке стало понятно, насколько плаванье на рублёном плоту интереснее и более достойное, что-ли. На плоту значительно увеличивается обзор, что немаловажно для успешной навигации по этой быстрой реке - Убинский порог, например, длиною в 7 км мы прошли ровно за 7 минут (60 км\час, значица). А когда сидишь в лодке или на резиновом плоту, ничего кроме близлежащих волн не видишь, и несёт тебя, беспомощного, как щепку по воле волн, благо резиновый плот - самое безопасное средство сплава. ЛЛ.).
К часу дня уже были у Базыбайского порога.
Вход в Базыбайский порог
Базыбайский порог - исключительное, неповторимое место. Здесь горы потеряли крутизну, выположились. На Базыбае Казыр каким-то смелым порывом прорезает уже низкие скалы. На берегах в скалах вода вымыла воронки и ямы причудливой формы. Получился лунный ландшафт в миниатюре.
В пороге вся река собирается в один шумный слив шириной 7-10 метров, пожалуй, совершенно непроходимый для плотов.
Удивительно, непостижимо, как может весь Казыр собраться в одну эту щель?
Над порогом памятник из каменных плит с надписью:
"28 августа 1957 года при прохождении порога погиб Анатолий Тимченко"
 По левому берег хорошая тропа в обход порога, За два часа по этой тропе перенесли лодку и груз. Затем, в пустующем доме рыбака (за порогом на левом берегу) пили кофе с молоком и в пять часов тронулись дальше в путь.
Впервые по берегам стали появляться сосны. Мы скучали по ним. Их светлые стволы золотыми полосками пробиваются меж темно-зеленых массивных стволов пихт, кедра и елей.
Мы плывем по местам, где Кошурников уже бедствовал. Здесь он шел со своими спутниками пешком - с грузом по снегу, без тропы, голодный и мокрый.
Это была страшная истина, жуткая в своей безысходности и бессилия что-либо сделать. Уже чувствовалась обреченность. У нас в воображении возникают картины последних дней перехода Конурникова: люди, дошедшие до предельного переутомления, замерзающий Казыр, снег в тайге, предательски запорошивший валежник, ямы, камни, утлый, наскоро сделанный слабеющими руками плот и голодные, теряющие надежду люди. Дни, наполненные трудом, лишениями, непрерывной борьбой и смерть на боевом посту - в пути, за работой.
Как же им не повезло!
На ночевку мы остановились поздно. Лагерь разбили на высоком правом берегу. По одну сторону лагеря тихо журчит Каэыр, а по другую - стоит мрачная, непроницаемая и молчаливая тайга, вся в буреломе, глубоком мягком мху, по которому идешь и не знаешь, что под ногой - сучек, колдобина, кочка или вода.
Наш поздний костер осветил небольшой кусочек тайги с огромными, как колонны стволами кедров, а темнота кругом стала непроницаемой.
Редкие искры от сухих кедровых сучьев, горящих в костре, уносятся вверх, оставляя причудливые следы на фоне совершенно черного неба, усеянного множеством ярких звезд.
Было удивительно тихо и тепло, мы долго жарили шишки и щелкали орехи. От этих "трудов" вспухли губы и разбухли пальцы, но что это значит в сравнении со смолистым кедровым ароматом и вкусом молодых орехов?
Сегодняшний вечер у нас посвящен художникам и их произведениям. "Конферансье" этого вечера - конечно Гоша, он и "провел" нас по залам художественных выставок Новосибирска и рассказал о новосибирских художниках.
|
